Валерий Цыбанев: «У нас всегда есть понимание сути дела»

Нижегородскому директорскому корпусу есть чем гордиться: на российских просторах ассоциация нижегородских промышленников стала одним из первых подобных объединений. История такова, что нижегородские промышленники объединились в ассоциацию, когда еще существовал Советский Союз и Борис Ельцин еще не распустил КПСС. Поэтому нет ничего удивительного в том, что отдел промышленности Нижегородского обкома компартии также был причастен к созданию ассоциации промышленников. Это говорит лишь о том, что и в то переломное для страны время были в структурах власти люди, генерировавшие прогрессивные идеи, отвечающие не только потребностям текущей жизни, но и предвосхищающие будущее. 

Об истории создания и становления  Нижегородской ассоциации промышленников и предпринимателей, о делах и заботах сегодняшнего дня ассоциации мы беседуем с генеральным директором НАПП В.Н. Цыбаневым.

Локомотив девяностых

- Валерий Николаевич, насколько я знаю, в руководстве ассоциации Вы с весны 1991 года, но к тому времени объединение промышленников уже функционировало. С чего все началось?

- С распада централизованного управления промышленностью, если говорить об общих причинах. Раньше у каждого предприятия было министерство, был свой главк, они и решали все вопросы, связанные с жизнедеятельностью промпредприятий, с распределением фондов, планированием развития и так далее. К тому же был заведующий отделом обкома партии, в задачи которого входили вопросы координации и развития промышленности области. То есть,  все было структурировано и как-то работало. Но в конце восьмидесятых годов эта система стала давать сбои, прежде всего, в вопросах снабжения и сбыта. Потому и сама идея объединения промышленников возникла у Ивана Павловича Бирюкова, руководившего тогда Горьковглавснабом, он и стал первым президентом Ассоциации. А первые переговоры, сходки и совещания директоров  для обсуждения этой идеи проводил Юрий Павлович Старцев, бывший тогда депутатом областного Совета народных депутатов и генеральным директором Арзамасского приборостроительного завода.

Вся остальная хронология создания Ассоциации достаточно известна: 9 октября 1989 года было принято решение исполкома Горьковского областного совета народных депутатов № 369 «О регистрации Устава Ассоциации предприятий и организаций Горьковской области». К этому времени в ассоциацию, которая тогда называлась НАПО (нынешнее название, НАПП, ассоциация получила 27 мая 1997 года.- Ред.) вступили 64 предприятия.

В январе 1990 года генеральным директором ассоциации стал Василий Павлович Кудрявцев, а в феврале 1991 года на конференции президентом НАПО был избран генеральный директор завода «Гидромаш»  Владимир Ильич Лузянин, проработавший в этой должности до декабря 2012 года, остающийся и сегодня почетным президентом нашей ассоциации. В феврале 1991 года был создан городской совет директоров, председателем которого был избран Виктор Викторович Тятинькин, возглавляющий этот Совет и поныне. А с мая 1991 года я стал генеральным директором ассоциации. Но надо сказать, что полноценная работа ассоциации началась только с 1992 года, когда была распущена компартия и административная система управления промышленностью была полностью разрушена, именно тогда ассоциации пришлось по-настоящему заниматься координацией работы промышленности.

- Известно, что слом промышленного производства, связанный с развалом СССР, наиболее сильно сказался на предприятиях оборонной отрасли, коими наш город Горький был оснащен довольно густо. Но ведь тогда и на ГАЗе, где Вы до Ассоциации проработали почти двадцать лет, трудилось более ста тысяч человек, и этот гигант тоже потерял заказы. Каковы Ваши ощущения того времени?

- Да, наибольший удар пришелся на оборонные предприятия, которые потеряли гособоронзаказ практически полностью. Возьмите «Красное Сормово», завод выпускал пару подводных лодок в год, а ему сказали, что больше не будет этого заказа. То же самое произошло на наших предприятиях авиапрома, да и на всех заводах оборонной промышленности, а нет заказов, значит – нет денег.

Что касается автозавода, здесь немного другая картина. Да, автозаводу тоже сказали, что на военные нужды автомобили закупать не будут, кроме того – правительство убрало дотации сельхозпредприятиям на закупку автомобильной техники, и те также прекратили покупать на ГАЗе грузовики. Но в начале девяностых годов пошел резкий спрос на «Волги», которые еще несколько лет назад распределялись строго по фондам, а теперь стали доступны и кооператорам, которые уже стояли на ногах, и торговцам, понаставившим тогда свои торговые палатки и киоски всюду, и состоятельным частникам. Импортные автомобили в достаточных объемах еще не пришли, а спрос вырос, и потому «Волги» продавались хорошо. Если до этого автозавод выпускал 75 тысяч легковых автомобилей в год, то в 1992 -1993 годах здесь стали выпускать по 120 тысяч в год. «Волгу» гнали полным ходом, завод работал в три смены, получая довольно приличную по тем временам прибыль.

На автозаводе, которым в ту пору руководил Борис Павлович Видяев, сообразили, что надо сделать легкий грузовой автомобиль для рынка, полуторку, потому что с утратой госраспределения и централизованного снабжения стала активно развиваться торговля, в изобилии появились киоски и магазинчики, куда надо оперативно доставлять товары малыми партиями.

На средства, полученные от продаж «Волги», завод закупил в первую очередь автоматизированные рабочие места конструкторов, получив, таким образом, возможность современного проектирования автомобилей. Если раньше разработчики вычерчивали модели автомобилей вручную, затем лепили из пластилина макеты, задействовали массу других трудоемких процессов, требующих такую уйму времени, что на запуск модели в производство уходило до 10 лет, то теперь этот процесс за счет  инновационного подхода в проектировании сократился до двух лет. ГАЗель вышла на конвейер в 1994 году, через два года после того, как в работу был запущен проект. И это был самый сильный прорыв, что, как теперь понятно, спасло и автозавод, и всю область.

Вот на этой волне и заработала наша ассоциация: мы начали подтягивать предприятия ОПК, оставшиеся без заказов, к решению задач автозавода. Поскольку значительная часть заводов, поставлявших комплектующие на ГАЗ, оказалась за границами России, нам пришлось заниматься организацией производства комплектующих на предприятиях области. К примеру, наладили производство автомобильных радиаторов на Теплообменнике, акустических систем – на заводе Петровского и так далее. Во времена СССР среди партнеров автозавода в нашей области было всего восемь предприятий, а к середине девяностых годов после  нашей работы поставщиками автозавода стало более ста предприятий.

Задача ассоциации как раз и состояла в том, чтобы найти и привлечь предприятия к общему делу. Мы тогда устраивали множество конференций, организовывали массу выставок на территории ГАЗа, где автозавод представлял комплектующие, в которых у него была потребность. Ассоциация приглашала на эти мероприятия специалистов различных предприятий области, шли технические консультации, заключались предварительные договора о поставках. Один из примеров такой работы —  Сосновскагропромтехника, это предприятие системы сельхозтехники, традиционно занимавшееся в собственных ангарах ремонтом двигателей тракторов, комбайнов и другой техники, используемой сельхозпредприятиями. Сегодня это один из производителей автокомпонентов, ставший таковым как раз благодаря той работе, которую в начале девяностых годов проводила наша ассоциация. В Сосновском, кстати, появилось еще несколько подобных предприятий, и такие поставщики комплектующих для автозавода возникали в те годы у нас всюду:  в Урене, в Семенове.

Потому сегодня совершенно справедливо можно говорить, что наша ассоциация свою активную работу начала с поддержки автозавода, который был тем локомотивом, что в начале девяностых годов вытянул всех, всю нижегородскую промышленность. Даже область кормилась в определенной степени благодаря Автозаводу.  Немцов, весной 1991 года назначенный Ельциным губернатором области, обратился к Б.П. Видяеву с просьбой выделить «Волги» для обмена на продовольствие: денежный оборот съежился, к тому же была сильнейшая инфляция, в ходу был бартер, и губернские власти обменивали «Волги» на зерно, сахар и прочие продукты, чтобы кормить народ.

Долговая яма

- Одна из задач, декларируемых НАПП все эти годы в качестве генеральной линии – защита интересов промышленников. Понятно, что в наших реалиях это бесконечная работа, но давайте поговорим об этом. В чем эти интересы, от кого надо защищаться и когда ассоциация осознала эту потребность защиты?

- Эта потребность и была одним из побудительных мотивов объединения и создания ассоциации. А на тему защиты интересов промышленников можно написать тома, причем, используя только опыт работы нашей ассоциации.

Вот пример. В середине девяностых годов, как раз с января 1995 года,  вступил в силу новый Гражданский кодекс, который обязывал руководителей предприятий в первую очередь платить налоги. И только после уплаты налогов государству предприятие имело право выдавать народу заработную плату. Вроде понятное требование: правительство расставило приоритеты, согласно которым наполнение бюджета важнее наполнения кошельков работников предприятий, а продиктовано это решение тем, что трудно было в ту пору найти предприятие, у которого не было бы задолженности по налогам.

Но надо понимать атмосферу тех лет, к примеру, в октябре 1994 года только за один день рубль скакнул с 2833 до 3926 рублей за доллар, а инфляция в 1993 году составила более 800 процентов. То есть, зарплата работников, выданная через три месяца после начисления, обесценивалась почти вдвое. А если учесть, что на начало девяностых пришелся масштабный спад экономики, когда физический объем ВВП на душу населения существенно сократился, то есть, реальная заработная плата в 1995 году составляла менее половины уровня 1990 года, то становится понятной атмосфера того времени. В этих условиях у нас к 1994 году на предприятиях области задолженность по заработной плате была колоссальной, и она стала только расти после вступления в силу положений нового кодекса.

И вот здесь роль нашей ассоциации стала ключевой, мы были впереди всех в стране в этой борьбе, кричали громче всех об этой проблеме. Мы писали письма президенту, премьер-министру, в Госдуму, выходили на Аркадия Вольского, который руководил тогда Российским союзом промышленников и предпринимателей, направляли ему наши практически ультимативные требования, уведомляя, что выйдем из РСПП, если Российский союз не займется активной поддержкой промышленников в этом вопросе, если не будет добиваться изменения положений Гражданского кодекса. Мы так остро ставили этот вопрос, потому как деваться было уже некуда: в нашем кремле каждый день проходили манифестации рабочих, не получающих зарплаты, а директора уже не имели сил отбиваться от своих профсоюзных активистов.

Тогда нам снова в определенном смысле помог ГАЗ. Виктор Степанович Черномырдин, будучи главой российского правительства, приезжал к нам в город на мероприятия, связанные с пуском ГАЗели и, естественно, был в президиуме. Там к нему и обратился В.И. Лузянин с заранее подготовленным нами распоряжением, разрешающим выплачивать заработную плату до уплаты всех налогов. Так мы пробили эту брешь, и это был очень важный момент, потому как  решение касалось всей страны. А уже после этого мы объединили усилия с профсоюзами и совместно подали иск к правительству в Конституционный суд, требуя изменения статьи 855 Гражданского кодекса. И мы ее изменили!

Но этого было мало. Как я уже говорил, в девяностые годы каждое предприятие имело колоссальные задолженности по налогам, по которым регулярно начислялись баснословные пени и штрафы, которые к концу десятилетия в десятки раз превышали сам долг. И все это давило на предприятия, висело над директорским корпусом глыбой, готовой обрушиться в любой момент. Мы тогда инициировали постановление правительства РФ о том, что если предприятие в течение года гасит определенную часть долга и определяет график погашения на перспективу, ему списываются пени и штрафы. И это помогло предприятиям: за три года мы расчистили все долги.

Подобное же постановление мы инициировали и здесь, в нашей области, по местным обременениям. У нас, в частности, на Выксунском металлургическом заводе, была самая большая задолженность по дорожному фонду, завод никак не мог выбраться из этой долговой ямы: только нос вытянет – ему тут же штраф, и он опять в минусах. Здесь мы тоже очень быстро освободили предприятия от этих долгов, которые гирями висели над производством. Это большая работа, которую ассоциация успешно провела в то время.

- Как НАПП прошла период приватизации промышленных предприятий? И как сегодня Вы относитесь к этому процессу?

- В целом вопрос приватизации – очень сложный, здесь нет однозначно хороших или плохих линеек оценки. Мы в самом начале процесса приватизации много обсуждали эти вопросы, собирались регулярно с директорами, спорили. Но сегодня я не скажу, что мы добились хороших результатов: по большому счету, мы проморгали ситуацию. Нам надо было добиваться, чтобы менеджмент предприятий преимущественно выкупал их в собственность. А у нас во многих случаях пришли люди со стороны, скупили предприятия и затем делали с ними, что заблагорассудится. Где-то это дало положительный результат, например, на Борском стекольном заводе, куда в конечном итоге пришел AGC, но где-то в результате такой приватизации от прежних предприятий ничего не осталось, кроме корпусов, сдаваемых ныне в аренду или перепрофилированных под торговые предприятия.

Я считаю, что в Нижегородской области было упущено много возможностей. В пример того, как надо было провести приватизацию, можно привести Татарстан, где ключевые позиции сумели сохранить под контролем государства: Татнефть, нефтехимию, Камаз и так далее. И они до сих пор не просто владеют всем этим, но и очень успешно управляют.

При этом я считаю, что совершенно лишены реальности утверждения о том, что частник – лучший управленец и хозяйственник, нежели государство. Могу привести много примеров удачной работы и в том, и в другом сегментах. Но есть сфера, где управление государством предпочтительнее. Это, в частности, оборонка.  Сегодня мы практически вернулись к госуправлению Нижегородским машзаводом, в госкорпорациях очень прилично развиваются «Буревестник», ОКБМ и многие другие наши крупные предприятия. Завод «Красное Сормово» теперь также, по сути, управляется госкорпорацией. В то же время ВМЗ – классическое частное и вполне успешное предприятие. Но я считаю, что оборонка должна контролироваться государством, потому что там оно и основной заказчик, и основное заинтересованное лицо. Посмотрите, и в Германии, и в Англии эта сфера в значительной мере управляется государством.

Но, повторю, если сегодня была бы возможность, я бы предложил взять пример с Татарстана, они тогда очень грамотно подошли к этому вопросу, что позволяет им теперь комплексно развивать республику.

Банкиры и энергетики

- Есть устойчивое мнение, что от приватизации однозначно выиграли монополисты, сырьевики и энергетики. Создается порой такое ощущение, что они — некая надпроизводственная сеть, у которой свои законы и ничем не ограниченное право устанавливать любую норму прибыли. Во всяком случае, в кризис пятилетней давности энергетики только нарастили свои капиталы.

- Энергетика для нас всегда была ключевой темой. В девяностых годах все промпредприятия региона, помимо задолженностей налоговикам, оказались должны и энергетикам. Это был вопрос номер один, который, кстати, и сегодня с повестки дня окончательно не снят. Но сегодня у нас все же есть договоренности, которые соблюдаются, а в те годы они просто баловались рубильником и отключали заводы от энергоснабжения направо и налево.

Мы здесь, в ассоциации,  проводили массу встреч директоров промпредприятий с руководителями Нижновэнерго, на которых всегда были бурные дебаты, доходившие едва ли не до драк. Честное слово! Мы говорили энергетикам, что они должны понимать: остановки заводов не добавят им платежей, но лишат их потребителей, значит, и доходов. И я считаю, что к этой проблеме мы в ассоциации тоже удачно подошли, потому что во многих других регионах, я знаю это точно, тема энерготарифов решена в ущерб промышленникам. Когда у нас шли  войны между энергетиками и промышленниками, мы выносили вопросы формирования энерготарифов на Законодательное собрание, которое нас поддерживало, и нам периодически удавалось сдерживать эгоизм энергетиков. В конце девяностых годов был у нас даже такой пример, когда Нижновэнерго, Алексей Санников тогда  был директором, под нашим давлением и с поддержкой Законодательного собрания отыграло назад: объявив рост тарифов в 40 процентов, энергетики вынуждены были снизить эту цифру до 18 процентов.

Какова природа этой проблемы? Дело в том, что энергетики практически не были ограничены в своих тарифных амбициях. Тогда была в моде вполне официальная линия экономического блока правительства, считающего, что тарифы должны быть на уровне мировых, а промышленникам следует научиться работать эффективнее, чтобы обеспечить энергетикам желанный рост тарифов. Сейчас подобные утверждения слышны реже, но многие энергетики и чиновники кабинета министров по-прежнему живут по этой логике.

Надо сказать, что сегодня в регионе эти процессы регулируются определенными рамками, у нас реально создана работающая система принятия решений в этой области. И в этом тоже наша заслуга, так как без промышленников, без ассоциации Региональной службой по тарифам не принимаются никакие решения по повышению цен. В рамках выработанной системы отношений у нас с энергетиками идет нормальная работа, они доказывают свой подход, мы – свой. Формирование тарифной политики — важная часть работы ассоциации: мы отыграли свое право голоса, ввели эту работу в нормальное, системное русло, лишенное какого-то ни было субъективизма.

- А с банкирами ассоциации не воевала? Эти ребята в своем большинстве еще хлеще энергетиков, живут только для себя и открыто пользуются страной исключительно ради роста маржинальных доходов.

-  Не может считаться здоровой экономика, в которой так дорого обходятся кредитные ресурсы. Нельзя считать нормальной промышленно-финансовую систему, в которой банкир удваивает и утраивает собственную прибыль при нулевом или отрицательном росте прибыли промышленных предприятий, эта система — просто насос, перекачивающий средства из сферы производства в финансовую сферу. В нормальной экономике должна быть определена норма прибыли в цене единицы продукции как для энергетиков с монополистами-сырьевиками, так и для банкиров, иначе диспропорции, что существуют у нас, просто выкосят всю отечественную промышленность. Разве могут развиваться промышленные предприятия при собственной рентабельности в среднем не выше 5 процентов, если банки выдают им кредиты в лучшем случае под 12 процентов? Не могут. Может ли считаться доступной ипотека под 14 процентов, если рост доходов населения гораздо ниже? Не может. Это же все очень просто считается, но никто не хочет поменять сложившийся порядок. И мы, промышленники, наша ассоциация в том числе,  бьемся за изменение этого порядка вот уже 25 лет.

- Казалось бы, промышленность – основной кормилец страны и основной плательщик в бюджет. Однако ваши аргументы почему-то не воспринимаются правительством. Вроде очевидные всем вещи: нет доступных кредитов для заводов, нет и промышленного развития, но вам не удается эти идеи пробить. Почему?

- Наши аргументы натыкаются на какую-то предвзятость. Вот мы в период роста цен на нефть постоянно говорили, в том числе и на съездах РСПП, где В.В. Путин всегда присутствовал, что надо часть нефтяных доходов направить на развитие. Но Путин всегда отвечал нам на это предложение категорическим «нет». Я думаю, это во многом связано как раз с тем, что экономическую модель, сформированную Кудриным, Путин поддерживает и разделяет. Но вот совсем недавно стало известно, что какую-то часть, 450 миллиардов рублей, из фонда национального благосостояния решено перераспределить на инфраструктурные проекты. Что сказать? Слава богу, хоть и медленно, но идет  движение в нашу сторону.

Опыт Союза

- Валерий Николаевич, а когда ассоциация всерьез ощутила проблему дефицита квалифицированных кадров для промышленности?

-  К началу 2000 годов, когда  предприятия ожили и стали подниматься, эта проблема стало для нас очевидной. И мы как раз в 2000 году инициировали рассмотрение кадровой политики губернатором, тогда им был Иван Петрович Скляров. В том же году была разработана первая программа обеспечения кадрами промышленных предприятий Нижегородской области, в которой мы поставили вопросы взаимодействия предприятий с учебными заведениями и их взаимной ответственности за подготовку кадров.  По сути, мы вернулись к существовавшему еще в СССР и хорошо работающему принципу: базовое предприятие – базовое техническое училище.

До начала двухтысячных годов  предприятиям объективно было не до учебных заведений, и те оказались просто брошенными, но, слава Богу, очень многие сохранились именно как учебные заведения: сменили профиль, свернули программы, но сохранились, что называется, как класс. Мы активно занялись своего рода ревизией состояния всей сферы подготовки профессиональных кадров для промышленности. Ассоциация тогда эту тему подняла, Борис Владимирович Телегин у нас занимался этими вопросами, он каждый месяц объезжал с заместителем министра образования по два ПТУ — в Нижнем Новгороде и в области. Проводя эту ревизию, мы, по сути, понуждали стороны подписывать договоры взаимной ответственности между училищами и промышленными предприятиями.

Параллельно определялись и основные проблемы, связанные с подготовкой кадров, в частности, практическое отсутствие в училищах современной материально-технической базы. К 2007 году эта работа вылилась в программу создания ресурсных центров, которая по своей сути является четким системным механизмом построения новых отношений в сфере подготовки квалифицированных кадров для промышленности и дает возможность модернизации и оснащения необходимым оборудованием учебных заведений. И в целом эта наша программа – уникальна, нигде в стране подобной программы нет. Ресурсные центры создаются на паритетной основе предприятиями и государством. Сегодня у нас уже более 40 предприятий внесли свои средства в развитие и модернизацию ресурсных центров, то есть, в формирование современной системы профессионально-технической подготовки кадров. Эти предприятия уже активно влияют на ход дела: вложив деньги в модернизацию училищ, они добиваются от профессиональных учебных заведений качественной подготовки кадров, требуют от них обучения именно тех специалистов, которые на данный момент востребованы промышленностью.

В русле развития этой же темы в ассоциации создан клуб директоров по персоналу, который способствует поиску путей решения тех или иных проблем, связанных с обеспечением нашей промышленности квалифицированными рабочими кадрами и специалистами. Клуб – это экспертное сообщество, только не теоретиков из кабинетов министерства образования или минпрома, а практиков, имеющих основной целью именно решение кадровой проблемы для своих предприятий.

И если проблема дефицита кадров стала ощущаться с момента роста предприятий, то вслед за ней мы столкнулись и с вопросами конкурентоспособности наших предприятий. Стало понятно, что даже решив проблему кадров, мы по некоторым позициям просто не можем конкурировать даже с другими регионами. Потому вопросы качества производимой продукции также заняли одно из первостепенных мест в работе ассоциации. Тогда мы вспомнили систему качества «КАНАРСПИ» (аббревиатура расшифровывается так: КАчество и НАдежность Ресурсов С Первого Изделия. — Ред.), которая была разработана и впервые в стране внедрена именно на горьковских предприятиях еще в конце 50-х годов, стали интересоваться системами качества, существующими в мире. У нас организовался  клуб директоров по качеству продукции, мы стали вникать в систему технических стандартов, создали совет метрологов, мощные экспертные группы, которые тщательнейшим образом анализируют состояние законодательной и нормативной базы в сфере стандартов качества продукции. И со многими предложениями мы выходили на уровень Федерации, законодатели принимали наши предложения, вносили изменения в существующие нормативные акты.

- Из того, что Вы рассказали, у меня сложилось впечатление, что ассоциация, что называется, бьет по хвостам: возникла проблема — надо искать ее решение. А на упреждение не удается работать? Формировать какие-то отношения, прогнозируя, что ситуация будет развиваться определенным образом?

- Чаще всего мы реагируем на ситуацию, это правда, но ведь и изначальная наша установка, защита интересов промышленников, предполагает, что мы будем действовать, как говорят боксеры, вторым номером. Хотя и инициативы наши есть, к примеру, те шесть законов, что действуют в нашей  области в сфере поддержки промышленности, — это наша инициатива. Мы обсуждали эти предложения сначала в ассоциации, на наших экспертных группах по промышленной и налоговой политике, затем выносили эти вопросы на комитет Законодательного собрания по промышленности. А это как раз построение определенных отношений, создание системы стимулирования промышленности к развитию, к обновлению и модернизации производства. Мы с законодателями обсуждали возможности такой поддержки, затем совместно выходили в правительство, которое чаще всего наши инициативы, которые обычно связаны с сокращением доходной части бюджета на определенный период, воспринимало без энтузиазма, но мы доказывали необходимость этих мер. Вот так у нас в регионе и выстроилась система поддержки развития бизнеса, которая сегодня считается одной из благоприятных среди российских областей.

Основной запрос к власти

- НАПП появилась одной из первых в стране, еще до создания РСПП. Но сегодня в каждом регионе есть свои объединения и ассоциации промышленников. Вы делитесь друг с другом опытом, поддерживаете инициативы соседей?

- К моменту создания нашей ассоциации уже была достаточно сильна питерская организация, мы с ними дружили, делились своими наработками, затем вместе задавали тон на различных совещаниях в РСПП. С Ассоциацией предприятий и предпринимателей Республики Татарстан, которая была создана на год позже нашей, с Союзом работодателей Самарской области мы сотрудничаем плотно. Да мы практически со всеми объединениями в нашем округе работали и работаем, и всегда общались с нашими коллегами, планируя выход на федеральный уровень, всегда пользовались их поддержкой и просили их также выступать в защиту тех или иных наших инициатив.  И они всегда  получали от нас поддержку. Таких примеров – масса. Ассоциации региональные потому и работают эффективно, что у нас  выстроена взаимоподдержка и налажена корпоративная солидарность. В частности, благодаря консолидированной работе нам удалось снизить налог на прибыль с 30 процентов до 24, а НДС был снижен до 18 процентов. Причем, мы уже почти убедили председателя правительства снизить НДС до 13 процентов, Фрадков тогда работал премьером и  был в этом вопросе на нашей стороне. Но Кудрин, бывший министром финансов, и Греф, возглавлявший тогда министерство экономического развития и торговли, торпедировали эту нашу договоренность, напрямую выйдя на Путина, который был президентом еще в свой первый срок. И президент встал на сторону либеральных министров.

Здесь уместно сказать, что и наша ассоциация, и наши коллеги в других регионах, мы все постоянно работаем над тем, чтобы снизить бремя налогов, оптимизировать его до уровня, позволяющего предприятиям жить и развиваться. Но вот сейчас опять идут постоянные попытки это налоговое бремя увеличить, опять пробивается эта психология колхозного счетовода: подниму ставку – соберу больше. Но это же чушь! Вот когда ввели ЕСН, подняв его уровень с 20 аж до 34 процентов, мы говорили: ребята, вы не соберете желаемого. Так и получилось! По результатам первого года они по новой системе получили денег меньше, чем собирали в предыдущий год по старой, получили меньше НДФЛ, и недополучили страховых выплат.

Поэтому на протяжении последних 10-15 лет основной запрос к власти у нас был таков: займитесь промышленной политикой! Мы на протяжении всех этих лет говорим власти: «Определитесь, чего вы хотите от нас!» Мы будем строить свои самолеты, или будем их закупать на Западе? Если закупать, то заводы надо закрывать и расходиться. То же самое с автомобилестроением, со станкостроением. При этом мы, конечно, всегда за собственное производство, тем более, что база, если говорить об авиастроении, есть. Мы постоянно задавали вопрос, почему не запускается производство того же Ту-334, к примеру, а это готовый российский самолет, вполне отвечающий по своим характеристикам современным требованиям. Мы спрашивали, писали открытые письма президенту с вопросами, почему государство не берет на себя задачи по поддержке запуска таких проектов? Ведь западный мир опережает нас именно потому, что там есть поддержка государства. Возьмите в пример Эрбас, где все НИОКРы и выпуск первых образцов оплачивает государство, и лишь затем, когда проект пошел в серию,  запускается коммерческий механизм и сама корпорация начинает покрывать затраты на производство. Почему у нас не так? А это и есть содержательная сторона промышленной политики, которой у нас, к сожалению, нет до сих пор. А тот проект Минпромторга, который появился-таки недавно, требует существенных корректировок, и мы уже подготовили свои предложения на этот счет.

Да, на региональном уровне, действуя  в пределах дозволенного, мы сумели приняли рамочный закон о промышленной политике, который прописывает определенный перечень мер финансовой и нефинансовой поддержки промышленности. Кстати, после принятия регионального закона о промполитике у нас и стали развиваться все те меры, сформировавшие региональное законодательство о поддержке инвестиций, которое сейчас успешно работает, позволяя уменьшить до 100 процентов налог на имущество, снизить налог на прибыль, на землю, получить компенсацию процентной ставки по кредитам и так далее. Но на уровне федеральном такого рамочного закона, который позволял бы определить приоритеты в рамках всей страны, до сих пор нет.

Внутренние резервы

- А если говорить о темах, так сказать, внутрицеховых, связанных с решением вопросов взаимодействия, с обменом опытом, кооперацией предприятий региона, занимается этим ассоциация?

-  Взаимодействие и кооперация — это очень актуальная проблема, я бы сказал, главенствующая на сегодня. И ассоциация, безусловно, занимается этим. Мы создали некоторые структуры при правительстве, это агентство по развитию кооперации и центр субконтрактинга, идеи создания которых позаимствовали как раз в Татарстане. Раскручиваем эти темы, они идут, развиваются. Но вопросы кооперации предприятий, в частности, недозагрузки мощностей на одних предприятиях при дефиците таковых на других, пока еще решаются у нас слабо. У нас в ассоциации создана группа по развитию связей науки с производством, в рамках которой мы пытались организовать, в частности,  взаимодействие предприятий с университетом, но системно эта работа пока не отлажена.

Сегодня такие контакты, хорошо налаженное взаимодействие между предприятиями региона – один из реальных источников роста производства. Не так давно мы проводили выездное заседание в «Буревестнике», там запущена линия суперсовременных станков для производства шестеренок, собрана линия лучших в мире зуборезных и шлифовальных станков, уникальнейшее оборудование. Но загружена она собственными потребностями «Буревестника» пока  всего на 30 процентов. Поскольку системного решения таких вопросов кооперационного взаимодействия у нас пока не выработано, мы решили периодически привозить на «Буревестник» технологов различных предприятий, занимающихся механообработкой. Показывать им эту линию и таким образом пытаться увеличить загрузку за счет заказов сторонних предприятий, которые у себя не имеют возможности выполнить подобные операции. Кроме того, решили  ежемесячно проводить рейды по нашим предприятиям с целью определить их техническую оснащенность, недозагрузку высокопроизводительного оборудования, то есть, начали мониторить ситуацию и помогать предприятиям выстраивать горизонтальные кооперационные связи.

Но и в таком ручном режиме нам удается реализовывать некоторые идеи. В частности, обратился к нам представитель дивизиона автокомпонентов ГАЗа, который получил заказ от иностранного автопроизводителя на изготовление тормозных барабанов. Но мощности дивизиона по механообработке недостаточны, чтобы выполнить этот довольно приличный заказ. Мы здесь, в НАПП,  собрали директоров ряда предприятий, на которых достаточно высокий уровень механообработки, обсудили проблему и создали некий пул. Сейчас эта тема идет довольно успешно, настолько, что мы уже можем и другим производителям, собирающим свои автомобили на российских предприятиях, предложить изготовление тормозных барабанов у нас. Так что создание механизмов взаимодействия предприятий и налаживание кооперативных связей –одна из насущных задач нашей ассоциации.

- Что для Вас ассоциация? Это надстройка над региональной промышленностью? Деловой клуб директорского корпуса?

-  Нет и нет! Ассоциация – это площадка, на которой с помощью экспертных групп изучаются и обобщаются все проблемы нашей промышленности, формируется оценка этих проблем и готовятся предложения, как эти проблемы нужно и можно решать, чтобы промышленность развивалась. У нас всегда есть конкретное понимание сути дела, но зачастую нет необходимых и достаточных инструментов, чтобы непосредственно влиять на ситуацию, которую формирует власть. Потому ассоциация и работает с властями всех уровней, что другого пути решения проблем сообщества просто нет. У нас нет права законодательной инициативы, которое есть у Законодательного собрания Нижегородской области, куда мы в первую очередь и обращаемся со своими предложениями и разработками. А у них — своя узаконенная процедура рассмотрения подобных инициатив: создается рабочая группа при определенном комитете, которая прорабатывает этот вопрос, комитет выносит предложение на рассмотрение правительства, если  у него возникают сомнения в необходимости реализации этого предложения – создается согласительная комиссия, затем, при достижении консенсуса, выносится законодательная инициатива на рассмотрение депутатов ОЗС.

Недавно мы пробили законодательную инициативу по изменению положения закона об административных правонарушениях, которое позволяло руководителям предприятий оспаривать оценку кадастровой стоимости земельного участка во внесудебном порядке лишь в течение полугода с момента  определения этой стоимости Кадастровой палатой. Мы попробовали реализовать эти нормы, так у нас успели уложиться в срок всего два предприятия, потому что там действует масса формальных принципов, которые никак не учитываются  этим положением закона. К примеру, на присвоение порядкового номера участка палата отводит себе до трех месяцев, а если у тебя нет номера – ты не можешь совершить никаких действий, но время-то летит. А дело в том, что если ты не сумеешь в срок оспорить завышенную оценку кадастровой стоимости участка, придется обжаловать это решение госорганов в суде или всю оставшуюся жизнь платить существенно больший налог на недвижимость, чем это положено по действующим нормативам. И таких, как может показаться на взгляд со стороны, «несущественных» моментов в повседневной деятельности нашей ассоциации – масса.

Чуть более двух лет назад мы создали группу по поддержке предприятий ОПК, потому что бывший тогда министром обороны Сердюков настолько загнал в тупик ситуацию, что возникла необходимость объединить руководителей оборонных предприятий на противодействие линии Минобороны. В тот период формировался закон о гособоронзаказе, и мы вышли на председателя комитета по обороне Госдумы В.П. Комоедова со своими предложениями. И наши инициативы во многом были учтены. А параллельно с этой работой в регионе была создана общественная приемная Виктора Петровича Комоедова, что позволяет нам теперь выходить со своими предложениями напрямую в комитет Госдумы по обороне.

Две проблемы

- Валерий Николаевич, у ассоциации – юбилей, мы поздравляем Вас и всех нижегородских промышленников с этой датой. Но праздник пройдет уже завтра, и чем ассоциация будет заниматься в первую очередь?

- Есть традиционные проблемы, о некоторых из них мы уже говорили, но они сопровождают нас все эти годы, и мы понимаем, что им не исчезнуть в ближайшей перспективе.

Прежде всего, это рост обременений, не только налоговых, о чем мы говорили, но и множества остальных, которые возникали и возникают в нашей реальности как нынешней осенью грибы. Практика такова, что за  изданным законом зачастую следует подзаконный акт, который определяет порядок реализации закона. И чаще всего этот акт выводит на свет некую структуру, фирму, которая и должна будет заниматься исполнением нового закона, при этом тяжесть обременения ложится целиком на промышленников. Проще говоря, кто-то придумал новую норму, провел ее через законодателей, затем создал коммерческую структуру, которая собирает с предприятий огромные деньги за реализацию этой нормы. При этом предприятия не выступали с инициативой о внедрении данной нормы, зачастую она им не нужна в повседневной практике. Вышел закон о специальной оценке труда. В результате его реализации цена каждого рабочего места на предприятиях выросла в разы, не изменившись при этом качественно. А обязательные энергопаспорта, под программу выдачи которых тут же появилась масса непонятных компаний? Ко мне приходят директора предприятий и говорят, что за те деньги, которые пришлось уплатить за выдачу энергопаспортов, они могли бы заменить в корпусах все старые окна на стеклопакеты, что уж точно дало бы экономию тепла предприятию. Наивно думать, что кампания по этим энергопаспортам хоть как-то помогает промышленникам решать вопросы повышения энергоэффективности. Если я на своем частном предприятии этими вопросами не занимаюсь, то я просто никудышный хозяин. Да, повышение энергоэффективности – это проблема. Поэтому у нас есть Нижегородский энергетический союз, есть клуб энергетиков при ассоциации, мы периодически приглашаем директоров на предприятия, на которых лучшим образом проводится энергосберегающая работа, знакомим с опытом, передовыми технологиями, реализуемыми в этой сфере. Надо понимать, что директорский корпус – как раз самая заинтересованная аудитория в развитии энергосберегающих технологий, другой вопрос, что для реализации планов по модернизации и энергосбережению у предприятий не всегда есть необходимые средства.

Еще пара примеров из области обременений. Сейчас возникла проблема по стоками промпредприятий,  и это как раз классический пример по построению новых схем обременений промышленности. Вышел закон о водоснабжении и водоотведении, в развитие которого было принято постановление правительства №144, в котором говорится, что предприятия должны обеспечить определенные параметры сточных вод. Вроде все нормально, экология, забота об окружающей среде и так далее. Если предприятие не в состоянии обеспечить требуемый уровень очистки сточных вод – строй очистные сооружения, либо закрывайся. Закон вступает в силу с 1 января 2015 года, пока же промышленников штрафуют за несоответствие стоков обозначенным в законе параметрам. При этом штрафы выросли в 25 раз! Но собака зарыта вот где: параметры стоков, определенные постановлением 144, зачастую выше тех, по которым Водоканал сегодня поставляет воду на предприятия. А это что значит? Что Водоканал, получив такое решение правительства, все свои задачи, связанные с модернизацией водоочистных систем, переложил на плечи промпредприятий.

И вот эта тема обременений промышленности, через налоги, через какие-то другие административные меры – бесконечна. Вот буквально на днях, в начале сентября, мы открывали школу и детский сад в Балахонихе Арзамасского района, в реконструкцию которых предприятие, входящее в НАПП, вложило 50 миллионов рублей. Так вот, только за справки и различные разрешения, по сути за то, чтобы потратить эти деньги на ремонт школы, предприятию пришлось заплатить в различные конторы 400.000 рублей!

- То есть, государство призывает частное предприятие к решению своих государственных задач, забирает из его доходов 50 миллионов рублей и при этом берет с него солидную долю на обеспечение деятельности собственных чиновничьих структур?

- Вот откуда растет эта проблема: чиновников, различных контор, контролирующих, проверяющих, следящих за промышленниками развелась уйма. Парадокс вот в чем: мы говорим о повышении производительности труда, об эффективности и снижении расходов, а количество чиновников и их аппетиты только растут, и они нас не мытьем, так катаньем вовлекают в этот оборот обеспечения своей жизнедеятельности.

И вторая проблема, которой мы занимались и будем заниматься – это тарифы. Мы считаем, что дело даже не в том, что надо сдерживать их рост, здесь мы у себя в регионе, как я говорил,  выработали систему взаимодействия, при которой мнение промышленников учитывается. Тарифы нужно привести в соответствие с экономически оправданными нормативами. Всем ясно, что не стоит киловатт-час столько, сколько нам предъявляют энергетики, нет экономического обоснования у такой цены. Не стоит столько и кубометр газа, потребляемый и оплачиваемый предприятием. Понятно, что в этой действующей цене зарыты расходы на выборы всех и вся, на хоккейные и футбольные команды, на море особняков так называемых «эффективных менеджеров», монополистов, работающих на «свободном» рынке. Но почему все это оплачивается промышленными предприятиями? Ведь эта искаженная экономика сдерживает рост всей промышленности и, в конечном итоге, приводит к потере конкурентоспособности страны в целом. И кто-то потом удивляется, почему производство в России, к примеру, тех же комбайнов, которые строит в Ростове Константин Бабкин, дороже, чем производство таких же самых комбайнов, которые Константин Бабкин строит в Канаде.

Но 25 лет научили нас многому, решения некоторых вопросов мы добивались от власти годами. Потому сегодня есть уверенность, что рано или поздно и эти корневые проблемы, сдерживающие развитие промышленности, нам удастся решить.

- Успехов Вам и ассоциации в этом деле!

Петр Чурухов