Работа на мировое сообщество

В перечне продукции, производимой ЗАО «НПП «Гиком» (название расшифровывается так — ГИротронные КОМплексы), на первом месте значатся гиротроны для управляемого термоядерного синтеза. В числе стран, приобретающих у нижегородской компании эту продукцию — Япония, Германия, Швейцария, Китай, Канада, США…

Прежде, чем  задавать вопросы директору компании Е.В. Соколову, о том, как живет предприятие и зачем такому уникальному коллективу Ассоциация промышленников, стоит сказать, что гиротрон  – это генератор электромагнитных колебаний СВЧ-диапазона, электровакуумный СВЧ прибор, с электронным пучком, вращающимся с циклотронной частотой в сильном магнитном поле. Словом, как раз тот прибор, в котором воплощены и инновации, и передовая наука, и современнейшие и уникальные технологии.

- Евгений Васильевич, я думаю, что если спросить на улицах у горожан, знают ли они, что такое гиротрон, то девяносто девять из ста нижегородцев ответят отрицательно. Зачем нужен этот СВЧ генератор электромагнитных колебаний?

-  Поясню на примерах. Как делается керамика, применение которой все более расширяется в различных сферах, от бытовых ножей до авиастроения? Она формуется из определенного сырья, помещается в печку, нагревается и затем оттуда выходит керамическое изделие. Этот процесс имеет два отрицательных момента. Он требует очень высоких энергозатрат, потому что надо нагреть до очень высоких температур весь объем формовки. Вторая проблема, и она существенно важнее первой,  связана с тем, что нагрев массы идет с поверхности, то есть, деталь, помещаемая в печь, внутри относительно холодная, а снаружи ее температура при этом —  больше тысячи градусов. То есть, возникает большое внутреннее напряжение материала. Естественно, при таких условиях очень трудно обеспечить точность физических параметров изделия, поэтому после печки заготовку как-то надо обрабатывать, что в случае с керамикой делать непросто.

В чем идея высокочастотной обработки? Керамика – не металл, она пропускает радиоволны, потому при высокочастотной обработке прогрев идет по всему телу равномерно. Второе, что тоже важно, при таком методе внутренняя структура керамики получается более упорядоченной, ее плотность становится выше, и сама керамика получается меньше  в размерах процентов на тридцать. И именно в этой части такая технология интересна для производства всевозможных новых материалов, в частности, для изготовления лопаточек турбин самолетов.

Есть работы, они ведутся, в частности, в Японии и Соединенных Штатах, по производству стекол для автомобилей. Стекло отливается плоским, но для того, чтобы его превратить в лобовое, стекло нужно вырезать и придать ему определенную форму. Но как разрезать это стекло? Опять проблема! Режут лазером или нагревают специальными инфракрасными устройствами. Но если вы используете СВЧ – а стекло поглощает излучение очень хорошо — происходит объемный и равномерный нагрев, что и позволяет решить проблему наиболее эффективно.

Вот такие примеры. Мы создаем гиротронные комплексы для различных целей. Если говорить совсем примитивно, то гиротронный комплекс — это некая аналогия СВЧ-печи, только в бытовом случае излучение идет по всему её внутреннему пространству, а у нас в комплексах формируется специальный микроволновый поток, который транспортируется в специальную камеру, куда и помещается заготовка.

Самое главное, суметь создать такой комплекс именно под те задачи, которые требуется решить заказчику. Вот сейчас, к примеру, приезжают к нам представители одной американской компании, у которой проблема – как надежно прикреплять подошвы кроссовок. Они привозят сюда заготовки и на нашей установке будут пробовать выполнить эту операцию с помощью высокочастотной обработки. По их представлениям, такой способ приклеивания подметок должен быть необычайно эффективен и перспективен. Если у них тут будет получаться что-то удачное и разумное, закажут нам установку.

- А как все это начиналось, откуда появился «Гиком»? 

- К началу девяностых годов программы, которыми в стране занимались несколько организаций, в частности, программы создания мощных и сверхмощных источников излучения миллиметрового диапазона, фактически закрылись, люди остались без работы. А в кооперации по этой программе участвовали ИПФ РАН, «Салют», московское предприятие «Торий» и московский же институт атомной энергии, известный ныне как Курчатовский научный институт. ИПФ РАН разрабатывал научно-технические основы, а «Салют» и «Торий» делали опытно-промышленные образцы, которые шли в Курчатовский институт, где фактически проводились испытания. В рамках кооперации, по ходу этих совместных исследований велись и научно-исследовательские работы, связанные с возможностью нагрева плазмы излучением миллиметрового диапазона.

И вот специалисты, ученые, занимающиеся этой тематикой и имеющие результаты мирового уровня, остались, как я уже сказал, без работы, причем, программы были свернуты очень быстро, наше дело оказалось никому не нужным. Было обидно: мы вкладывали свои знания, прилагали усилия, добились определенных результатов, заметных на мировом уровне, и все это прекратить, просто бросить? Понятно, что в тот период во многих научных и исследовательских институтах сложилась подобная ситуация, многие ученые уехали за границу, чтобы там продолжить заниматься своим делом, кто-то занялся бизнесом. Тогда  ведущие специалисты предприятий, участвовавших в кооперационной программе и занимавшихся разработкой гиротронов, решили создать некий кооператив, который попытался бы найти зарубежных заказчиков, что позволило бы сохранить наработки и даже восстановить утраченные позиции.

Вот так, совсем не на пустом месте, в 1992 году и образовался «Гиком». Набралось нас почти 50 человек. Было решено установить вступительный  взнос в этот кооператив — или ТОО, как тогда называлось — в размере 10 000 рублей, а в то время это была стоимость «Жигулей», и собрать такую сумму многим было довольно сложно. Но как-то стали вносить, тем более, что только половина суммы вносилась сразу, а вторую часть можно было внести в течение года. Правда, к концу года эту сумму можно было осилить уже легко, потому что инфляция тогда была сильнейшая.

Начало девяностых – особое время. К примеру,  тогда находились «креативные», как сейчас говорят, люди, которые приезжали из России в ту же Америку и заявляли: мы можем продать вам самый современный гиротрон всего за 30 000 долларов, но наличными. А поскольку цена гиротрона была по меньшей мере в десять раз выше, с ними просто никто не вел никаких разговоров всерьез, американцы от них шарахались. Но они, эти бизнес-гонцы новой России,  сформировали определенное отношение. И когда мы попытались выйти на американский рынок со своим предложением по гиротронам, нам прямо сказали, что в России – одни аферисты, что поверят нам лишь в том случае, если все, что мы рассказываем о своих гиротронах, будет подтверждено в таких-то европейских институтах, и только в том случае, если управлять процессами во время, так сказать, сертификации, будут европейцы: «А так — что вы нам показываете свои стрелочки? Да, они отклоняются. Может, у вас в шкафу сидит солдатик и крутит стрелку эту, откуда же мы знаем».

- Солдатик в шкафу?

- Это дословно, я сам слышал эту фразу, которая по сути как раз и есть выражение того уровня крайнего недоверия, который тогда сложился у американского бизнеса по отношению к нам, постсоветским предпринимателям.

И вот тут академик Литвак, который возглавлял весь этот процесс (директор ИПФ РАН Александр Григорьевич Литвак, президент компании «Гиком» — Ред.), придумал совершенно уникальный ход. Мы решили бесплатно поставить наш гиротрон немецким специалистам, есть там такой Институт физики плазмы, попросив их компенсировать нам лишь суточные, гостиницу и доставку. Не  смейтесь, тогда суточные в Германии, по решению нашего Минфина, равнялись месячной зарплате ведущих специалистов здесь в России, то есть, за  день жизни там мы получали жалования как за месяц здесь. У нас просто не было таких денег, чтобы прожить за границей довольно много времени для решения этой задачи. Так вот, мы привезли гиротрон, поставили, запустили, продемонстрировали все немцам, затем они сами провели испытания. И не только подтвердили высокое качество гиротронов, но и получили при этом  целый ряд очень важных результатов для нагрева плазмы, чему были рады.

Такой выдающийся маркетинговый ход позволил нам выйти на мировой рынок. А дальше пошли контакты: мы поставили один гиротрон, затем второй, они до сих пор показывают очень хорошие результаты. Так и начали развиваться. Появились деньги. Учредителями было принято решение тратить средства только на развитие: мы не выплачивали никаких дивидендов, сдерживали рост зарплат и так далее. Понимая, что лишь на собственных площадях и с собственным оборудованием можно рассчитывать на устойчивое развитие, мы выкупили производственные площади у «Салюта». И только лет через 10 заплатили акционерам первые дивиденды.

Сегодня наш годовой оборот 7-9 миллионов долларов, мы активно работаем на мировое сообщество, и в некоторые годы гиротронные комплексы, созданные в России и изготовленные у нас, в «Гикоме», занимали до 70 процентов мирового рынка этих установок. И это несмотря на то, что наши основные конкуренты – «Тошиба» в Японии и американская СPI. Практически все тендеры, в которых участвуем, мы выигрываем. Да, есть часть тендеров, на которые нас не приглашают: к примеру, в Америке считают, что деньги американских налогоплательщиков должны доставаться исключительно американским компаниям. Но у японцев – другой подход, и мы довольно много заказов получаем из Японии.

Недавно заключили контракт с Южной Кореей – здесь нам хороший маркетинговый подарок сделали американцы. У американцев наш гиротрон работал более семи лет. Лампы такого типа так долго вообще-то не живут, поэтому американцам комплекс стал не нужен, и они «подарили» эту старую лампу корейцам. Там тоже дареному коню в зубы не смотрят, корейцы взяли подарок, поинтересовавшись при этом, кто делал это оборудование и как поступать, если ей потребуется пусконаладка. Американцы и дали им наши координаты. Корейцы вскоре нас пригласили, а затем, успешно поработав со старым американским гиротроном, прислали нам заказ на новый. Вот такие истории бывают.

- Вы говорите, что занимали до 70 процентов мирового рынка. И при этом ваши основные конкуренты – такие мировые гиганты, как  корпорация «Тошиба», у которой только в кризисном 2009 году выручка составила более 66 миллиардов долларов, а чистая прибыль, сократившись в четыре раза, насчитывала, тем не менее, более трех миллиардов долларов. Как вы с ними тягаетесь с вашим десятком миллионов оборота?

- Ответ элементарный, и миллиарды здесь ни при чем. «Тошиба» – это огромный концерн, он вложил деньги в разработку гиротронов по заказу японской науки, по заказу японских властей под вполне конкретные задачи. И вот где-то проводится международный конкурс, на который все подают заявки. В том числе и мы, и «Тошиба». Каждая установка имеет свои нюансы, свою частоту, мощность, длительность импульса и так далее. Мы всегда подаем заявку именно на такое устройство, которое хочет получить заказчик. А японцы пытаются «втюхать» то, что у них есть, так сказать, на потоке, потому что на это у них ушло пять лет разработки и миллионы денег.

- А вы не пять лет тратите на разработку?

- Конечно, нет. В «Гикоме» сложилась уникальная ситуация. У нас рядом —  ИПФ РАН. И наше сотрудничество дает нам мобильность, позволяет применять гибкие технологии, дает возможность маневрировать, чего нет у огромного японского концерна.  И потом: у нас штучный народ, уникальный. Был такой у нас в «Гикоме» случай. Рабочий точит деталь, ему дали медную заготовку, чертеж, все как всегда. Точит-точит, потом останавливает станок и бежит к мастеру. «Слушай, — говорит токарь, — неправильную заготовку мне дали». «Как неправильную?  Вот сертификат». «Но я же не первый год тут работаю, завитки стружки должны быть вот такие, а получаются другие, явно не то». Позвали технолога, тот взял стружку, сдал в лабораторию, через какое-то время прибегает: «Снимай заготовку, брак». Пошли на склад. Выяснилось, что у медной заготовки, а она довольно длинная, концы, по которым и пробируется пруток, соответствуют сертификату и всем необходимым требованиям, а середина не соответствует, брак. Вот так бывает. И у нас очень много таких процессов, много тонкостей, которые трудно какими-то регламентами прописать или промерить каким-либо образом. Это известные вещи. Вот у меня есть полный комплект чертежей. Если я на своем производстве запущу работу, то у нас получится дубль того, что было ранее. Если я кому-то отдам эти чертежи, то получится совсем другое изделие. И потому у нас очень скрупулезно подбирается коллектив, начиная от токарей, фрезеровщиков и расточников. Благодаря этому, мы практически никогда не проваливаемся ни по срокам исполнения, ни по параметрам.

- НАПП образовалась чуть раньше, чем «Гиком». Как и зачем вы пришли в Ассоциацию?

- Мы тогда плотно работали с «Гидромашем», который и в ту пору был одним из передовых в регионе по части металлообработки. И как-то заметили, что директор завода Владимир Ильич Лузянин очень легко общается с различными нижегородскими предприятиями и многими директорами. И поняли, что происходит это в силу того, что есть такое объединение промышленников – НАПП.

Кроме того, в те годы, когда мы создали «Гиком», существовавшие на тот момент банки просто не хотели открывать нам счет: мол, кто вы такие? И  банк «Ассоциация» был единственным  в городе, который открыл счет нашему ТОО. А председателем Совета банка тогда и был Лузянин. Вот так все и сошлось, и для нас Ассоциация оказалась как раз той структурой, которая поддержала наше стремление заниматься высокочастотными источниками излучения и сохранить потенциал, наработанный годами.

- Есть ли у вас конкретные примеры того, чем помогла компании Нижегородская ассоциация промышленников?

- Поскольку мы с момента создания «Гикома» все произведенное отправляем на экспорт, то у нас сразу возникла одна из основных проблем, связанных  с таможенным оформлением и в целом с прохождением этих экспортных поставок.  Наше оборудование, как вы понимаете, целиком подпадает под категорию, поставки которой за границу жестко регулируются определенным  законодательством. Есть специальная служба – ФСТЭК (Федеральная служба технического и экспортного контроля), которая и следит за тем, чтобы российские передовые разработки не утекали конкурентам. Так вот, Ассоциация помогала нам упорядочить все это дело. А вопросов самых различных там была масса, причем, сегодня они воспринимаются как анекдот. К примеру, мы получаем из Японии мощные криомагниты, чтобы использовать их для производства гиротронных комплексов. Но таможня не пропускает их, требуя заключения, что с помощью этих магнитов нельзя будет уничтожить магнитные носители информации. В конце концов, соответствующие органы подписали нам соответствующие бумаги, и вопросы решились.

Ассоциация устраивала тематические семинары, приглашая на них все заинтересованные стороны, и от этого всегда была практическая польза. Хотя надо признать, что в силу того, что мы на внутренний рынок не работаем, мы полностью потенциал Ассоциации не используем.

А возьмите тему создания ресурсных центров, которые также появились у нас благодаря активной позиции Ассоциации. Помню, когда нас пригласили как спонсоров проекта формирования на базе лицея № 21 ресурсного центра радиоэлектроники и связи, обслуживающего куст предприятий в Щербинках, я был поражен. Зашли в цех станков с ЧПУ — сидят девочки и мальчики, причем, девушек довольно много, с компьютерами, ноутбуками и что-то там делают себе. У преподавателя – свой компьютер. Я спрашиваю преподавателя, а что они делают? Оказалось, что программу составляют, свою, персональную, и затем по очереди изготавливают деталь по этой программе. Причем, изготавливают на специальном учебном станке, имеющем точно такие же функции и такую же систему управления, как и настоящий обрабатывающий центр с ЧПУ. Только на учебном работают не с металлом, а с более мягкой и дешевой органикой. То есть, это идеальный способ подготовки. И надо сказать, что Ассоциация очень существенную роль сыграла в этом деле, сплотив нас для решения общих задач.

И сейчас есть  масса внутренних проблем, связанных с изменением налогового законодательства, с изменением таможенного режима, с получением каких-то льгот. Вот  мы внедряем многофункциональные зарубежные обрабатывающие центры, меняем оборудование, а при этом, как известно, предприятиям положены какие-то льготы. Так куда мы идем с вопросами по этой проблеме? В Ассоциацию опять же.

Поэтому мы считаем, что НАПП безусловно полезна, и с удовольствием поздравляем ее с юбилеем!

Петр Чурухов